Прохладой, утро землю освежало.
Рукою Дария Указ издан в стране:
Народу, один месяц. надлежало
Просить лишь у царя – не у богов извне.
Тем, кто Указ царя не исполняет,
Придумали и казнь – со львами ров.
Закон Мидян и Персов запрещает
Отказываться Дарию от слов.
Указ подписан. Царь доволен.
Не понял он кому грозит беда.
С сатрапами сегодня многословен:
“Эй, Даниил, а ты идёшь куда?”
А Даниил, как прежде, шёл молиться.
Его закон – в молитве трижды в день,
Когда он с Богом мог уединиться,
Кто на чужбине Даниилу сень.
Вошёл в свой дом и двери запер;
Открыл к родному городу окно
И перед Богом на коленях замер.
Готовый к смерти. С Богом – всё-равно.
Сатрапы же того лишь только ждали.
Тотчас к царю, мол: “Молится один.
Его мы в его комнате застали.
Пора казнить его, наш господин!”
“И, кто же он?” – спросил их грозно Дарий:
“Кто мой Указ осмелился забыть?”
“То Даниил, царь. Нет здесь оправданий.
Вели его во львиный ров закрыть!”
Печали тень прошла на царском лике:
“О, нет! Пусть кто-то, но не Даниил!”
И сжалось сердце словно в сильном крике.
Царь Дарий. поняв, сильно загрустил.
А подданные, знай, напоминают:
“Запомни, Дарий, отменить Указ нельзя!
Законы Мидо-Персов утверждают:
Что царь сказал – сказал не зря.”
Не отменить поспешного решенья.
Обман и зависть подданных его.
“Ну, что ж, он ваш! Ведите на мученья!
Сумели хитростью добиться своего.”
Вот ров, а снизу львиный рык голодный.
“Пусть Бог спасёт того, кто молится Ему!”
И сказанное было не притворным,
Ведь Даниил давно избрал свою судьбу.
Закрыли камнем. Свита удалилась.
Ночь напролёт рычали львы во рву.
В душе царя тревога поселилась;
И Дарий не готов был отойти ко сну.
Как только прикоснулось солнце к Вавилону:
О новом дне трубит труба со стен,
Царь Дарий, наспех взяв свою корону,
Бежит ко рву, где Даниила плен.
“Эй! Даниил, кто раб живого Бога!
Сумел ли Бог твой сохранить тебя?”
“Живи во веки! Лев меня не трогал.
Здесь Ангел был. Он охранял меня!”
“Я чист. Не сделал ничего такого,
За что у львов достоин умереть.
Перед тобою, царь, и перед Богом
Был честен я и буду тем же впредь.”
“Спешите из рва Даниила поднять!
Возмите людей, кто желал его смерти.
Они и их семьи должны пострадать.
Бросайте ко львам и их крикам не верьте!
Прохладой, утро землю освежало.
Рукою Дария издан в стране Указ:
Народам всем, отныне, надлежало
Святить Того, Кто праведника спас.
“Пред Богом Данииловым склонитесь:
Земля, народы, языки и острова!
Все люди, трепещите и смиритесь
За то, что избавляет Бог от силы льва!”
Вячеслав Переверзев,
USA
Родился в Украине, на Донбассе, г. Горловка. Другой сайт: http://stihi.ru/avtor/slavyan68
Прочитано 3217 раз. Голосов 3. Средняя оценка: 5
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Публицистика : Феноменология смеха - 2 - Михаил Пушкарский Надеюсь, что удалось достичь четкости формулировок, психологической ясности и содержательности.
В комментарии хотелось бы поделиться мыслью, которая пришла автору вдогонку, как бонус за энтузиазм.
\\\"Относительно «интеллектуального» юмора, чудачество может быть смешным лишь через инстинкт и эмоцию игрового поведения.
Но… поскольку в человеческом обществе игровое поведение – это признак цивилизации и культуры, это нормальный и необходимый жизненный (психический) тонус человека, то здесь очень важно отметить, что «игра» (эмоция игрового поведения) всегда обуславливает юмористическое восприятие, каким бы интеллектуальным и тонким оно не было. Разве что, чувство (и сам инстинкт игрового поведения) здесь находится под управлением разума, но при любой возможности явить шутку, игровое поведение растормаживается и наполняет чувство настолько, насколько юмористическая ситуация это позволяет. И это одна из главных причин, без которой объяснение юмористического феномена будет по праву оставлять ощущение неполноты.
Более того, можно добавить, что присущее «вольное чудачество» примитивного игрового поведения здесь «интеллектуализируется» в гротескную импровизацию, но также, в адекватном отношении «игры» и «разума». Например, герой одного фильма возвратился с войны и встретился с товарищем. Они, радуясь друг другу, беседуют и шутят.
– Джек! - спрашивает товарищ – ты где потерял ногу?
- Да вот – тот отвечает – утром проснулся, а её уже нет.
В данном диалоге нет умного, тонкого или искрометного юмора. Но он здесь и не обязателен. Здесь атмосфера радости встречи, где главным является духовное переживание и побочно ненавязчивое игровое поведение. А также, нежелание отвечать на данный вопрос культурно парирует его в юморе. И то, что может восприниматься нелепо и абсурдно при серьёзном отношении, будет адекватно (и даже интересно) при игровом (гротеск - это интеллектуальное чудачество)\\\".
